— А был тут помещик… вроде как полоумненький. Женился он на ней, ну, и выманила она у него векселей, да из дому и выгнала. Умер ли, жив ли он теперь — неизвестно, только она вдовой числится. И кто только в этой усадьбе не отдыхал —
и стар и млад! Теперь на попа сказывают…
Мужья и братья, жены, девы,
И стар и млад вослед идут;
Крик, шум, цыганские припевы,
Медведя рев, его цепей
Нетерпеливое бряцанье,
Лохмотьев ярких пестрота,
Детей и старцев нагота,
Собак и лай, и завыванье,
Волынки говор, скрып телег —
Все скудно, дико, все нестройно...
— Так: «Ослы в перекидных корзинах — Детей играющих несут — Мужья и братья, жены, девы —
И стар и млад вослед идут — Крик, шум, цыганские припевы — Медведя рев, его цепей».
Наказов этих никому не надо было повторять: все они исполнялись в точности, и еще на дворе было довольно светло, как все, что нужно было, в точности выполнено: лопаты, кочерги были разложены, и крестьяне,
и стар и млад, снаряжались в путь.
И повелел потом мужикам Сухой Мартын, чтобы в каждой избе было жарко вытоплена подовая печь и чтоб
и стар и млад, и парень и девка, и старики, и малые ребята, все в тех печах перепарились, а женатый народ с того вечера чтобы про жен позабыл до самой до той поры, пока сойдет на землю и будет принесен во двор новый живой огонь.
Неточные совпадения
Стар и млад сбегались к коломенкам
и в свою силу помогали дружной работе.
Вечером все население дворовых,
и заштатные,
и состоящие на действительной службе,
и стар,
и млад — все высыпало на улицу.
— Берешь? Ну так я же тебя награжу за покорность: возьму да самого молоденького тебе
и дам; вы,
стар да
млад, скорее поладите.
Вокруг оседланные кони;
Серебряные блещут брони;
На каждом лук, кинжал, колчан
И шашка на ремнях наборных,
Два пистолета
и аркан,
Ружье;
и в бурках, в шапках черных
К набегу
стар и млад готов,
И слышен топот табунов.
Вдруг пыль взвилася над горами,
И слышен стук издалека;
Черкесы смотрят: меж кустами
Гирея видно, ездока!
И по долине восклицанья
Восторга дикого гремят;
Благословляя час свиданья,
Вкруг Измаила
стар и младТеснятся, шепчут; поднимая
На плечи маленьких ребят,
Их жены смуглые, зевая,
На князя нового глядят.
Он был уже летами
стар,
Но
млад и жив душой незлобной...
Благодаря этому тогда без всякого пустозвонства болтливой прессы всяк,
стар и млад, знали, что едет тот, кого нет на всю губернию больше,
и все, кто как умел, выражали по этому случаю искреннему своему разнообразные свои чувства.
Вы летите к небесам,
Верные обеты;
Соберитесь,
стар и млад...
Только минет Святая
и смолкнет пасхальный звон, по сельщине-деревенщине «помины»
и «оклички» зачинаются. В «нáвий день» [«Навий день», а в Малороссии «мертвецкий велык день» — другое название Радуницы… Нав, навье — мертвец.]
стар и млад спешат на кладбище с мертвецами христосоваться. Отпев церковную панихиду, за старорусскую тризну садятся.
Весь народ —
стар и млад — гудел вдали на широкой площади.
Из края в край по всей православной Руси гудят торжественно колокола, по всей сельщине-деревенщине, по захолустьям нашей земли с раннего утрá
и стар,
и млад надевают лучшую одежду
и молитвой начинают праздник.
— Прежде всего здесь
стар и млад должны быть уверены, что ты богач
и делец, что твоя деревнишка… это так, одна кроха с твоей трапезы.
Певец
Сей кубок чистым музам в дар!
Друзья, они в героя
Вливают бодрость, славы жар,
И месть,
и жажду боя.
Гремят их лиры —
стар и младОделись в бранны латы:
Ничто им стрел свистящих град,
Ничто твердынь раскаты.
Певцы — сотрудники вождям;
Их песни — жизнь победам,
И внуки, внемля их струнам,
В слезах дивятся дедам.
Говорил ли Мина Силыч — все безмолвствовали, поучал ли он — все плакали; проходил ли просто по улице или площади — всяк,
стар и млад, глядел вслед Мине Силычу с обнаженною головою,
и тихий благоговейный шепот повторял о нем, что он «яко ковчег, позлащенный духом, несется, отец наш, над волнами моря житейского,
и все мы им одним
и спасемся, яко ковчегом, от потопа греховного
и вечныя смерти».